Данная рубрика представляет собой «уголок страшного» на сайте FantLab. В первую очередь рубрика ориентируется на соответствующие книги и фильмы, но в поле ее зрения будет попадать все мрачное искусство: живопись, комиксы, игры, музыка и т.д.
Здесь планируются анонсы жанровых новинок, рецензии на мировые бестселлеры и произведения, которые известны лишь в узких кругах любителей ужасов. Вы сможете найти информацию об интересных проектах, конкурсах, новых именах и незаслуженно забытых авторах.
Приглашаем к сотрудничеству:
— писателей, работающих в данных направлениях;
— издательства, выпускающие соответствующие книги и журналы;
— рецензентов и авторов статей и материалов для нашей рубрики.
Обратите внимание на облако тегов: используйте выборку по соответствующему тегу.
Недосказанность в жанре ужасов работает по принципу не до конца прикрытой наготы. Она усиливает и распаляет интерес. Для тех, конечно, кто ценит такой жанр. Прямолинейности в этом случае места нет, она для людей простых и бесхитростных. Но Роберт Эйкман не из таких. Он для тех и из тех, кто понимает. И стремится к большему, нежели показать огромного зубастого монстра.
Проза Роберта Эйкмана искусство мучительно таинственных намеков на разгадки страхов, которым нет объяснений, потому что логика перед ними бессильна. Дальше он не идет, ему туда не надо. Как и нам. В открывшийся темный проем мы лишь заглядываем. Заглядываем, чтоб осознать – лучше туда не соваться. Того, чем оттуда веет, умному достаточно. Эта темнота видима, но неприкосновенна. И все же, завеса ее не столь надежна и смутные образы и тени нам открываются.
Роберт Эйкман в первую очередь оперирует условностями и социальными обязательствами, из ритуального исполнения которых вырастают нарочитая двусмысленность и гротеск. Иначе просто нельзя. Из неизбежности следует обреченность. Этикет необходим, его соблюдение обязательно, но вот то, что вытекает из общественных норм, часто само ни в какие нормы не лезет. Двусмысленность порождает абсурд, а уже тот, в свою очередь – страх. Это и есть тот самый классический weird, необъяснимо странная психологическая проза в смеси с иррациональными ужасами.
От традиционных ужасов здесь некоторые общие формы и приемы повествования, в остальном на привычное и обычное надеяться не стоит. Хоррор «странный» и хоррор «классический» далеко отстоящие друг от друга, пусть и родственные жанры. В представленной нам книге содержится два сборника рассказов Роберта Эйкмана: «Темные проемы» и «Тайные дела».
Рассказ «Школьная подруга» о встрече двух одноклассниц много лет спустя. Одной из них, ученой, бывшей странным вундеркиндом еще в школе, есть что скрывать. А второй, менее успешной, предстоит кое-что узнать о детстве подруги и старом доме, куда та вернулась. В рассказе много красноречивых умолчаний и намеков на вещи, которые по разным причинам и в свое, и в наше время тоже, могли бы быть сочтены довольно опасными. И недомолвки эти дорогого стоят. Многие запреты рождают весьма неприятные тайны.
«Мертвые идут» близок к классической прозе ужасов, но психологически гораздо ближе именно к странной прозе. В рассказе много тревоги и нервного напряжения, а также сокрушительный финал, который тоже не без двойного дна. Супруги с большой разницей в возрасте едут на курорт, чтобы провести там медовый месяц. Как окажется, идея эта была не самой лучшей. И нет, это не просто «зомби-хоррор», как вроде бы следует из названия. Автор поднимает совсем другую проблему, значительную более актуальную, чем орды мертвецов.
«Выбор оружия» о незадачливом молодом человеке, влюбившемся с первого взгляда в роковую женщину. Как водится в таких историях, страсть сводит юношу с ума и жизнь его стремительно летит под откос. Но незадачливый воздыхатель думает только о любовном фантоме, ускользающем из объятий. А фантом в этой истории будет поковарней и потаинственней среднестатистической соблазнительницы.
«Зал ожидания» близок к классической прозе о призраках, хотя тень странного накрывает все повествования без остатка, не оставляя сомнений в истинной жанровой принадлежности рассказа. И все же некоторые милые сердцу любителей ghost story моменты найдутся и здесь. Да и в целом, это довольно незаурядная интерпретация жанровых клише, существенно выходящая за привычные викторианские рамки.
В «Изменчивом виде» джентльмен отправляется на далекий остров, чтобы поправить расшатанные болезнью нервы. Встреченная на корабле таинственная незнакомка любезно приглашает его погостить в свой дом. Незнакомка утонченная и обворожительная, находиться в ее обществе сущее наслаждение. И все же что-то в окружающей обстановке и пейзаже настораживает джентльмена. И не без причины. Рассказ содержит аллюзии на Шекспира и некоторые читатели не без оснований вспомнят «Бурю». Основания, правда, весьма шаткие, но другие у Эйкмана редко бывают. Радуют также мелкие, но важные детали, рассыпанные по ходу повествования. Они пригодятся уже постфактум для пущего понимания произошедшего. Детали важны, очень.
«Повязки для твоих волос» напомнят о некоторых легендах Туманного Альбиона. Тут и лесной народ и древние пиктские мотивы и кое-что еще. Несмотря на безмятежность и размеренность уклада, седая старина Англии жива и не дает о себе забыть. Сюжет и задумка этого рассказа сделали бы честь самому Артуру Мейчену, к которому Роберт Эйкман оказывается неожиданно близок.
«Ravissante» о некогда подававшем надежды художнике, разменявшем талант на безбедную жизнь. И на то были свои причины.
«Скрытые покои» о незакрытом детском гештальте, проявившемся во взрослой жизни. Явление детской мечты в «Скрытых покоях» очень причудливо. Без предупреждения героиня попадает в страшную сказку, куда с неизбежностью привели ее детские травмы и потери. Рассказ с очевидной психоаналитической подоплекой, которая Эйкманом понята и раскрыта блестяще.
«Венеция не стоит свеч» настоящий шедевр сборника. Изысканный рассказ о среднем англичанине, том самом обывателе, который попав в Венецию, осуществил мечту о встрече с настоящей жизнью и любовью через погружение в упадок и тлен некогда великого города. Еще один психоаналитический рассказ, где отточенное до совершенства понимание глубинного эго выражено через чувственность и обреченность.
«Растревоженная пыль» почти классический рассказ о привидениях с небольшим налетом типичной для Эйкмана эксцентричности. Здесь все вроде бы ясно, но интрига слишком туманна и место для сомнений оставлено нарочно много. Рассказ именно что «почти» классический, от стандартной готики его отличает виртуозная двусмысленность, в которой, помимо узнаваемого почерка самого Эйкмана ощутимо влияние «Поворота винта» Генри Джеймса. Сравнения, когда речь идет о таких выдающихся авторах и признанных классиках не слишком-то вежливы, но рассказ Эйкмана ничуть не хуже и на одной полке эти двое прекрасно смотрятся вместе.
«Дома русских» наименее странный и наиболее классический «призрачный» рассказ в сборнике, даже каноническая сюжетная рамка, «рассказ в рассказе» здесь на месте. Англичанин, будучи по делам в Финляндии, бродит по деревне, где некогда жили выходцы из дореволюционной России и натыкается на призраков былой славы, буквально и метафорически.
«Твоя краса цветком увянет» описание странной метаморфозы ничем не приметной женщины, которая желая угодить мужу, зашла слишком далеко.
«Периегеты» еще одна вариация темы англичанина за границей, каковой посвящены шесть из четырнадцати рассказов сборников. Судя по всему, что-то для англичан и вправду есть в континентальных путешествиях, изрядно выбивающее их из колеи. На сей раз, как и в «Ravissante» дело происходит в Бельгии, где рассеянный английский подданный, гуляя по средневековому собору, встречает странных людей (людей ли?), от которых можно ждать чего угодно.
«Уход в лес» последний рассказ сборника и еще одно обращение к теме англичан в чуждой стране. На сей раз – Швеции, которую молодая англичанка находит во всех отношениях лучше родной Англии, но все равно чудовищно неуютной и необжитой. Кругом леса, бесконечные озера и горы и от всего этого бросает в дрожь. Есть правда один уютный санаторий в красивом месте, но он отнюдь не праздных туристов.
«Тайные дела» от «Темных проемов» не отличаются ничем. Все рассказы могли бы войти в один сборник, никакой разницы между ними нет. Это один и тот же Эйкман. Скромный англичанин, на страницах которого запросто оживает то, что не укладывается в умные рациональные головы. Кроме того, проза Эйкмана, помимо погружения в глубинные страхи, нацелена еще и на осмыслением жизни и едва ли не каждый второй рассказ предваряется основательным философским вступлением. Что немаловажно, рассуждения эти не мутная вода и не монотонное резонерство. Это всегда взвешенный и точный анализ, рожденный немалым опытом и ясным умом большого писателя и просто умудренного жизнью человека. Читать философские прелиминарии Эйкмана – отдельное удовольствие.
Роберт Эйкман автор непростой и многогранный. Созданные им тексты кавалерийским наскоком не возьмешь. Они требуют вдумчивости и неторопливости и в чтении и последующем осмыслении, когда обязательное двойное дно и скрытые пружины сюжетов срабатывают по-настоящему и предстают в очень неожиданном свете – совсем не тем, чем казались. Обстоятельства — враждебны, ситуации — нелепы или абсурдны, видимое и слышимое — зыбки и смахивают на наваждение.
Странность Эйкмана не просто его главное достоинство, это еще и ключ к написанному, стимул не просто прочесть тот или иной его рассказ, но извлечь наружу сокрытое завесой тайны. Неясности все равно останутся, разоблачений не последует, но многое станет явным тому, кто не побоится принять вызов писателя.
Луиджи Музолино автор весьма причудливый. Однако, назвать его фантазию необычной значит просто прибегнуть к расхожему клише. Фантазия любого настоящего писателя необычна уже по определению, неважно, фантаст он или реалист. Нет, к Музолино следует подступаться иначе.
Про Луиджи Музолино правильнее будет сказать, что он владеет довольно редким даром видеть оборотную сторону вещей. Обычному человеку попасть на ту сторону почти нереально, но когда это все же случается, добра не жди. Это даже не пропасть. На первый взгляд то, что открывается глазам более всего похоже на огромную груду разнородного мусора. То, что она, оказывается живая, понимаешь уже со второго взгляда, когда она тянется к тебе тем, что заменяет ей конечности. И пожирать. Тем, что заменяет рот. Точнее рты. Которых много. Пожирать иногда буквально, иногда метафорически. Или даже метафизически. Выбирайте любой вариант. У Музолино представлены все.
Ртом этому странному чудищу, другой стороне, может служить что угодно. Да и путей на ту сторону великое множество. У каждого персонажа он свой, единственный и неповторимый.
Сборник «Уиронда» состоит из десяти рассказов и чем-то напоминает легендарные «Книги Крови». Напоминает скорее по структуре и общему настрою, нежели по стилистике. Это первое из поверхностных и очевидных сходств. Однако есть и другие, более глубинные и гораздо менее очевидные, о которых будет сказано ниже.
Первый рассказ сборника «Остров и Бездна» повествует о пятерых туристах, из-за аварии самолета попавших на крохотный островок посреди Индийского океана. Туристы, как водится, надеются, что их спасут. Но у Острова на этот счет имеются совсем иные соображения. Несмотря на предсказуемость финала «Остров и Бездна» радует причудливыми грезами и миражами, проникающими в сны пленников маленького клочка суши и не дающими им слишком долго терзаться неоправданными надеждами. Есть в этом какое-то потустороннее милосердие – не мучить случайных бедолаг долгой робинзонадой, а позволить им расслабиться и даже получить некоторое скоротечное удовольствие прежде, чем свершится неизбежное.
«Молочная кислота» о незадачливом любителе бега, который изменив привычному маршруту, попадает в обманчиво знакомые места, где ему придется хорошенько побегать, чтоб найти дорогу назад. Это очень наглядное описание той самой оборотной стороны, запутанной и безвыходной. И попасть туда определенно легче, чем вернуться обратно.
«Ночь в ночи» краткий эпизод в больнице, где дежурящему у постели неизлечимо больной подруги является очень зловещий персонаж, заставляющий его по-настоящему испугаться и иначе взглянуть на значение искусственного света. Да и образ потусторонней сущности очень выразителен и леденит душу. Роль оборотной стороны здесь играет темнота, внезапная и всепоглощающая. А роль смерти – сама смерть.
«Ньямби (переход)» о злоключениях африканских мигрантов, свидетелями которых становятся двое журналистов. После того, как очередное судно с африканскими беженцами затонуло, оставшиеся в живых столкнулись с чем-то, что раньше жило только в их преданиях. На это что-то они и приглашают посмотреть журналистов, обещая настоящую сенсацию. И журналисты убеждаются, что их не обманули. Наиболее впечатляют здесь финал и безумный образ из сна главного героя, возникающий в середине рассказа. Второй претендует на звание самого запоминающегося из кошмаров сборника.
«Черные холмы истязаний» сюрреалистический рассказ о мести непонятого юного художника маленькому городку, где он рос и подвергался травле. Здесь окруженная взявшимися ниоткуда черными горами крошечная община вырождается и деградирует. Впрочем, есть там житель, который может спасти город. Вот только шанс очень призрачный. Интрига сохраняется до конца рассказа и даже дольше.
«Уиронда» рассказывает о легенде дальнобойщиков, затерянном городе, который почти никто не видел. Все о нем только слышали. Эрмес, которого бросила жена, вынужден колесить днями и ночами, чтобы оплачивать алименты и судебные расходы. Жизнь Эрмеса все хуже и хуже, здоровье подводит, горестные воспоминания о жене и сыне не дают покоя. И только Уиронда с каждым днем все ближе. Возможно, именно там он обретет утраченное счастье. Еще одна оборотная сторона, где все совсем не так, как в реальности. Вернее почти так же, только гораздо чудовищней и гротескней.
«Муравьи» психологический хоррор о кризисе среднего возраста вписанный в мистическую историю о насекомых, которых не стоит обижать, потому что они могут очень изобретательно отомстить. Сюжет "Муравьев" внешне незамысловат, но обладает немалым внутренним напряжением, буквально разрывающим на части. Финал слегка предсказуем, но хуже от этого рассказ не становится. Напротив, можно как следует посмаковать неминуемый кошмар.
«Шаткое положение» еще один экзистенциальный кошмар о мужчине средних лет. Но на сей раз герой попадает не в жизненный тупик, как прочие персонажи Музолино, а получает шанс продвинуться по карьерной лестнице. Но тут возникает одно маленькое, но очень странное «но», которое все перечеркивает и обессмысливает. Или если точнее, наполняет происходящее новым, иным смыслом.
«3,5 этаж лестницы D» еще один вариант истории об обратной стороне обыденности. Двум мальчишкам открывается параллельная реальность их дома, спрятанная между лестничными пролетами. Эта реальность чудовищно извращена и превосходит любые, самые дикие фантазии. Постепенно диковинное Заподъездье затягивает друзей все сильнее, и страх быть поглощенным им растет. По-своему трогательный, мальчишеский хоррор о детях, познающих всю горечь и странность двух миров – реального и потустороннего. Финал, как часто бывает у Музолино, норовит преподнести нежданный сюрприз.
«В трещинах» последний и самый грандиозный рассказ сборника. Здесь одинокий старик узнает о древней истории района, где прожил всю жизнь, от могущественных подземных божеств. Божества очень голодны, а пожилой мужчина страдает от деменции и плохо отличает реальность от видений. Впрочем, реальность тут настолько потусторонняя, что ее безумную идиллию не поколеблет никакой ненадежный рассказчик. Здесь оборотная сторона настолько явна, что сомневаться приходится скорее в существовании обычного мира. «В трещинах» поглощает и завораживает читателя, заставляя вспомнить лучшие образчики сверхъественного ужаса. И прежде всего Клайва Баркера. Ох уж эти сходства… Кроме того, рассказ служит прологом ко второму сборнику Музолино. К «Другой темноте», с которой он связан особым образом.
И снова о сходствах, ибо тема эта важна, особенно когда речь об авторах ужасов. Кто же там из них на кого походит, кто кем беззастенчиво вдохновлялся всегда остается острым вопросом, который не обойдет вниманием ни один уважающий себя рецензент. Как уже было сказано, сходство с Баркером здесь имеется, но оно скорее поверхностно. Лиготти, также упомянутый одним из иностранных рецензентов вообще рядом не валялся. Это другое. Совсем.
Если же всерьез искать параллели с известными авторами, то довольно близок по духу и стилистике к Луиджи Музолино окажется Брайан Эвенсон с рассказами из сборника «Павшие кони». Ну и отчасти Нейтан Баллингруд с «Землей монстров». Второй похож гораздо меньше, но по касательной местами тоже чувствительно задевает.
«Другая темнота» являет собой еще более глубокий и впечатляющий образец странного сверхъестественного хоррора, выходящего далеко за грань безумия и обретающего бесконечные новые измерения, которые в «Уиронде» только наметились. В другой темноте Музолино развернулся в полную писательскую силу и производит таких чудовищ и фантомов, на которые предыдущий сборник разве что загадочно намекал.
Первый рассказ сборника, «Как собаки» повествует о мальчике, выросшем на ферме и отчаянно мечтавшим стать настоящим поэтом. Мечтам не суждено было сбыться из-за злой воли садиста-отца, избивавшего мальчишку и его собаку. Однако, месть, как известно, блюдо подающееся холодным и сроков давности для нее нет. Но рассказ, в сущности, совсем не о том, а больше о надежде, боли и тоске по недостижимому. Наименее странный и наиболее близкий к классической, «правильной» прозе рассказ. Поэтому он и идет первым. Хотя отдельные нотки безумия звучат и здесь. Но очень призрачно.
«Куда деваются зажигалки» одна из нескольких миниатюр-интерлюдий на две-три странички, которых в сборнике несколько штук. Они не то чтобы страшные, просто дополняют общую картину. Для ответа на заглавный вопрос рассказа забраться придется довольно глубоко.
«Копия» отличный пример рассказа о доппельгангере, зловещем двойнике, который позволяет себе то, о чем оригинал может только мечтать. Много ужаса, жестокости и боли. Живым не уйдет никто.
«Противнус» микро-интерлюдия на полстранички. Рассказывает, как сделать Противнуса и чем это чревато.
«Озеро без будущего» про вояж двух друзей на природу, где они встретились с необъяснимыми парадоксами мира. Время, смерть, жизнь, иная реальность и так далее. В «Озере без будущего» автор прибегает к приему ненадежного рассказчика, но не с целью придать происходящему двусмысленность, как это обычно делается, а для демонстрации зыбкости и относительности самой реальности. Это один из коронных номеров Луиджи Музолино и исполняет он его очень на ура.
«Двухъярусная кровать» лучшая из мини-интерлюдий сборника. Финал этого крохотного рассказа разит наповал своей непредсказуемостью. В общем, есть два брата, спящих на двухъярусной кровати. Старший очень любит пугать младшего. Но это далеко не все, что нужно о них знать…
«Лес, развилки» история о поездке двух супругов в Румынию. Там дешевле вставлять зубные импланты. А еще там красивые места и очень таинственные леса, куда так и тянет случайных туристов. По законам жанра ничем хорошим такие поездки не кончаются. Но туристы плевать хотели на законы жанра и это тоже закон жанра. Будет много жуткого и странного. А также временных и прочих парадоксов. А потом фантасмагорический финал. Пристегните ремни и наслаждайтесь.
«Послание» еще одна интерлюдия на три страницы. Двойник Энрико Бедолиса обращается к нему из Зазеркалья. Вообще, ничего лишнего в сборнике нет, и эти крохотные перебивки между основными рассказами недооценивать нельзя. Каждая из них важна. Из маленьких частей складывается большое безумие.
«Последняя коробка» о том, как исчезнуть из мира, не оставив никаких следов. Способ непростой, но гарантия стопроцентная. Как выражаются в некоторых кругах – эта темка точно выгорит.
«Галенскап» расскажет, как правильно собрать тумбочку из ИКЕИ. По-настоящему правильно, чтобы остаться удовлетворенным результатом.
«Скала – их дом» о путешествии девушки-фотографа в заброшенную деревню, где есть свои страшные легенды, которые иногда оживают. Рассказ очень атмосферный, насыщенный тьмой, одиночеством и страхами, с которыми героиня оставлена один на один. Набор приемов используемых автором вполне традиционный, но то, как оживает и наполняется ужасом происходящее достойно восхищения. Сложно, сказать, какой именно из рассказов «Другой темноты» лучший, но этот заслуживает одно из первых мест.
Еще одна кроха на страницу – «Пустующий дом». В мире много пустых домов, но этот лучше не тревожить.
«Пука» это не то, о чем может подумать русскоязычный читатель, это всего лишь маленький плюшевый слоненок, забытый мальчиком в далеком детстве. И вот слоненок вновь нашелся в пыльной старой коробке. И, похоже, не к добру.
«Просто не впускай их» — небольшая абсурдистская зарисовка с условными хоррор-мотивами. О том, что бывает с людьми, отказывающимися смотреть телевизор. И все равно — не смотрите телевизор.
«Тело» еще один образец абсурдистской прозы, но уже в декорациях научной фантастики. Когда избранная часть человечества переселяется с раздираемой конфликтами Земли на Марс, призрак старого человечества не дает им покоя. Абсурд, смешанный с хоррором в равных частях.
«Зачем старики смотрят на стройки» еще одна миниатюра. О том, что стройки скрывают нечто ужасное. Как, впрочем, и старики.
«Другая темнота» о судьбе супругов, чья пятилетняя дочь бесследно исчезает. Долгие поиски не дают никаких результатов. Но однажды мать девочки, спустившись в подвал их дома, находит нечто такое, что может пролить свет на судьбу ребенка. Рассказ имеет классическую рамочную композицию и представляет собой компромисс между излюбленной полуабсурдистской манерой Музолино и психологическим триллером. Соотношение жанров выдерживается на всем протяжении повествования вплоть до финала, который несколько предсказуем, но закономерен. И в самом деле – иначе и быть не могло. В целом стилистика «Другой темноты» напоминает Стивена Кинга периода «Ночных кошмаров».
«…Об Энрико Бедолисе» замыкающая сборник миниатюра. Эпилог, который кое-что объясняет. У Лавкрафта был Абдул Аль Хазред, у Луиджи Музолино – Энрико Бедолис.
Может показаться, что все написанное Луиджи Музолино сплошная мешанина чудовищных биоманифестаций, парадоксов, вечного разложения и становления материи, но это отнюдь не так. Главное у него это хрупкий внутренний мир человеческого Психе, уязвимость и беззащитность души и эфемерность счастья, которое всегда слишком мимолетно и рушится под первым же порывом свирепой стихии жизни.
Вечное разложение, препарированное Луиджи Музолино не вторгается в человеческую жизнь само по себе, вратами ему служат жизненные трагедии обыденные в своей банальности. Чувство обреченности, депрессия и безуспешная борьба с неизбежным присущи всем без исключения его персонажам. Среди героев Музолино нет ни одного фальшивого, они все пугающе живые, как любой человек толпы, как каждый из нас.
Ужас «Другой темноты» это прорыв на ту же самую оборотную сторону что и «Уиронда», но только в несоизмеримо больших масштабах. Здесь безумие обретает иное, превосходное качество и становится тем, вокруг чего крутится всё и вся. Реальность «Другой темноты» зыбка и обманчива и является скорее демо-версией с истекающей сроком годности, нежели чем-то подлинным. Зато кошмар, лезущий из каждой щели такой неподдельный и беспредельный, что в его существовании сомневаться не приходится. Любители странного и страшного, обожающие путаться в чудовищных головоломках, сполна получат то, в чем нуждаются.
облако тэгов
